Мы услышали как под его пальцами хрустнули кости. Гунтер сам удивился, ослабил нажим. Пленник заскулил, лицо задергалось, рот широко открылся, жадно хватая воздух.
– И вообще, – сказал я, – пусть все верят в спонтанность заявлений, в порывы благородных чувств, что прямо захлестнули нас. Может быть, и сами хоть чуточку станут благороднее.
– И Вердена, – продолжил я, – я, Ричард Длинные Руки, наделяю тебя высоким званием рыцаря. И отныне всякий, кто обратится к тебе, должен прибавлять к твоему имени «сэр». Поздравляю тебя, сэр Ульман! Отныне ты равный среди рыцарей.
– Но рыцарей можно допустить и к вам в покои…
Увы, вино можно не любить, но на таких пирах не пить нельзя. К тому же, как говорится, много пить вредно, а мало – скучно, потому здесь пьют так, будто готовятся к переходу через пустыню в образе каравана верблюдов.
– Одежда?.. Так чего же ты мучаешь себя… А, у тебя обет?