– Начало положено: восстанавливается церковь. Если будешь не рушить их, а поддерживать, то сила твоя, как паладина, будет расти. Ты уже знаешь, что паладин залечивает раны соратников… однако паладины не могли лечить себя, это делали другие паладины. Это мудро, это правильно! Ты стал исключением, когда начал лечить и себя. Понял?
Он обвел рукой окрестности, повернулся к парапету спиной и указал на внутренний двор замка.
Пролетом выше остановились трое рыцарей в хороших доспехах, закрылись щитами, в руках боевые топоры на длинных рукоятях, в прорези шлемов блещут суровые взоры.
А Фрида, летуны и прочие-прочие, это те, у кого сдвиги в генной карте не кажутся такими уж опасными. Разве что священнику, а челяди это по фигу. Как и воинам гарнизона, которые знают, но помалкивают. А теперь и я буду помалкивать…
– Оставь диссидента. Отец Ульфилла, разберетесь с ним после полной и окончательной! А сейчас каждый солдат в великой битве дорог. Aut vincere, aut mori.
Ее щеки покраснели, в глазах блеснул гнев от неосторожного напоминания, что впервые встретил ее в казематах своего замка. В то же время я видел на ее лице неподдельное изумление: только что я был истерзан пытками, в то время как ее всего лишь держали связанной, однако это ее руки чудовищно распухли и посинели, а я лишь похудел и чуть осунулся. Надеюсь, выгляжу красиво и загадочно.