Кривое зеркало, повторил я твердо. Всего лишь кривое зеркало.
– Чистая душа, – согласился Гунтер. – Еще крылья не горели! И священник этот… как будто его по ушам не били. Но возьмется, ваша милость, возьмется, чую. Заодно, конечно, и вас постарается святой водой окропить, уж и не знаю, хорошо ли…
Я повернул Зайчика, сзади ругался Гунтер и пытался заставить своего коня приблизиться к гиблому месту, тот фыркал, дрожал, садился на круп, дико вращал налитыми кровью глазами. Под сумрачным местом трава зеленеет такая же сочная, странное пристанище ночи выглядит мирно, места занимает с просторную поляну, метров семь в диаметре, не так уж и много захвачено под гибельность. Да и подзол здесь, не чернозем, не велика потеря.
Я ломал голову, стараясь вспомнить среди челяди эту старуху. Обычно челядь выше второго этажа не поднимается, там господские покои, ясно, а сейчас почему?
Выскочивших навстречу мужчин кабаны смяли, как высокую траву. Молот наконец вырвался из моей ладони. Я направил его навстречу громадному зверю, что несется чуточку впереди, явно вожак.
Внезапно ощутил себя усталым, вздохнул, голова закружилась, тут же все прошло. Женщина вскрикнула, торопливо провела ладонью по тому месту, где была рана. Ощупала, вскинула голову, глаза расширились в безмерном удивлении.