– Ну и как, – поинтересовался я, пропуская мимо ушей выпад, – я был хорош?
Я стиснул челюсти, так что заломило в висках. Гунтер неколебимо уверен, что теперь я, оскорбленный действием со стороны сэра Уландра, теперь смертного врага, и барона де Пусе, должен обязательно либо вернуть те деревни взад, либо вообще как-то досадить обоим. А судя по тому, как в одно касание справились с Одноглазым, не сомневается, что перспекивы у нас есть. Как объяснить, что такой шанс выпадает раз на миллион лет, я не просто воспользовался им, а спасал шкуру: с потерей последних деревень мы были бы обречены на голодную смерть. Или пришлось бы покориться победителю.
– Но не святой, – возразил я. – Этот камень здесь никому не вредил, кроме лесных зверушек?
– Правда, – ответил я серьезно. – Рыцари – это люди чести и слова. А сам знавал одного, он как-то говорил одной красавице: «Если ты мне откажешь, я умру». И она… жестокая, отказала.
– Ваша милость, – напомнил он, – теперь располагаете мощью трех владений. И людей можете отбирать из трех гарнизонов.
– Хорошо, – ответил я любезно, – можете вывесить на воротах мой герб. Герб Ричарда де ля Амальфи!