– Уж куда мягче, ваша милость. Это же совсем молодой дракон, у него все мясо нежное.
Уже позднее утро, солнце над замком, но холодом тянет от стен, пола, из неведомых щелей. Сквозняки просто пронизывающие, а там за дверью вообще рвет и мечет, как Тузик тряпку, заблудившийся ветер. Гунтер и даже Зигфрид жалуются на ноющие суставы, я пока держусь, провитаминенный на две жизни вперед, но все равно с тоской думаю про окна со стеклопакетами или хотя бы о масляном калорифере.
Вздохнул, облачился в металл, при таком коне надо выглядеть рыцарем, даже если не считаю себя им, – положение феодала обязывает.
Я церемонно подставил локоть, намереваясь отвести к костру, Ульман и Харальд разводили огонь под сенью могучего дуба, а лучники собирали хворост и расседлывали коней. Рыцари, как высшая раса, сняли доспехи и готовятся ополаскиваться в ручье, но ревниво выясняют, кто старше по рангу, званию, знатности и длине рода, и галантно, прямо бобчинские-добчинские, уступают друг другу право мыться выше по течению.
– Их называют просто летягами. Никто не знает, народ это или же просто уроды.
А так вот, уперши взгляд поверх голов всех, даже всадников, да-да, как надлежит, я остановился посреди двора, Зайчик тоже смотрит с верблюжьей надменностью, я выждал, пока Тюрингем и Ульман окажутся у моего стремени.