Он смерил меня недобрым взглядом, повернулся, взгляд уперся в широкую грудь Гунтера. Я качнул головой, Гунтер отступил, священник вышел, гордо задирая голову, несломленный и непокобеленный.
Она вспыхнула, засияла, щеки окрасились нежнейшим румянцем, глаза заблестели, пухлые сочные губы приоткрылись в робкой улыбке.
Я невольно остановил коня, первым догнал Зигфрид, тоже засмотрелся на гордо вознесенные к небу остроконечные башенки. Лицо рыцаря стало удивленным и задумчивым одновременно, покачал головой.
Он нахмурил брови, всматривался некоторое время очень пристально, вздохнул.
– И никакой дурной храбрости, – предупредил я. – Именуемой безумной, необыкновенной. Даже священной. Я всего лишь хочу захватить это логово и навсегда ликвидировать угрозу терроризма для своих замков и его общечеловеков.
– Я слышал, вы повесили молодого Генриха Гунландского, премянника сэра Гуинга Одноглазого. Тот в ярости, уже послал за своей родней. Они прибудут со своими отрядами.