– Она сейчас единственная законная наследница земель Виронии, – объяснил он. – Теперь уже владелица. И очень боится, что мужчины смотрят на нее, как на легкую добычу. Мол, возьмут в жены, а там в чулан, править же будут сами.
– Займись, – распорядился Волк и указал в мою сторону. – Так, как мы поработали над Гендом и Уларцем.
– Не знаю, совместимо ли ваше христианское благочестие паладина с… гм… словом, это непростые деревья. Таких больше на свете нет. Семян не дают, а как размножать отводками или подвоем – давно забыто. В смысле – пробовали, но не получается. Если бы не удивительное долголетие…
– Зигфрид сейчас придет, – сообщил он. – А пока что вот отец Ульфилла… Вы хотели ему что-то сказать, ваша милость.
Впереди показался падающий сверху свет. Я на бегу ухитрился, изогнувшись, запрокинуть голову, из дыры в потолке заглядывают встревоженные лица.
Голоса стали громче, раздраженнее, я подумал, что если в самом деле изменения происходят с отсрочкой во времени, то тогда их и не свяжут с руинами. Тюрингем совсем не дурак, до такой мысли еще надо додуматься. Вон Ульман прост, но люди такого сложения всегда просты, как два рубля.