Она оставила полотенце, исчезла. Я умылся, вытерся, старший слуга смотрел на эту непонятную процедуру с неодобрением, дважды перекрестился украдкой, потом уже намного охотнее помог облачиться в доспехи.
– Не лучше ли вина? – спросил он. – Как обычно?
– И я, – поддержал Тюрингем. – Мы не можем позволить себе, чтобы победу для нас одержали крестьяне!
– Угощайтесь, – сказал Тюренгем набожно и перекрестился, – чем бог послал.
– Теперь понимаю, почему здесь все еще белые пятна…
– Он хочет сказать, что на беглого каторжника вы, сэр Ричард, не больно похожи… но если даже каторжник, то ему это до вчерашнего снега… Гунтер, я верно понял?