Альберт вновь углубился в гроссбух, его лицо являло собой портрет неуверенности.
Она врезалась в стену на лету. Всплеск искрящейся дымки — и рябь на поверхности образовала совиный силуэт. Он все рос и распространялся, пока не присоединился к бурлящей игре внутри стены.
Анк-Морпорк полон жизни, как заплесневелый сыр в жаркий день; он громогласен, как проклятие в храме; ярок и блестящ, как пролившееся и играющее на солнце масло; многоцветен, как синяк, и кипит суетой, деловой активностью и всяческого рода бурной деятельностью, как муравейник с дохлым псом посередине.
Он выудил из мусорного завала книгу и открыл ее на куске колбасы, которым пользовался в качестве закладки. Глядя через его плечо, Мор нахмурился при виде витиеватого магического письма. Строки двигались по странице, крутились и изгибались. Они делали это, стараясь избежать возможности быть прочитанными не-волшебником. И общее впечатление создавалось неприятное.
…Четыре человека в разных точках Диска чудесным образом избежали смерти от падения…
— В данный момент он несколько занят, — произнесло лицо. — Ты за любовным элексиром?