Эскулап подумал о красном «Мускате», который ждет в баре с весны и уже, наверное, не дождется. Ну и что? «Мускатом» не вылечить застарелую скуку и не остановить беличье колесо, в котором от скорости сливаются ступеньки-перекладины, сливаются и пропадают из виду, и потому легко поддаться иллюзии, что ты свободен.
– Не чертыхайтесь, – резко сказали над ухом.
Минуту-другую сидели молча. Андрей ждал, что продавец рассмеется и скажет, что шутка удалась. И что пора собирать сумки – рынок наконец-то закрывается. Ждал, что продавец заговорит, но тот молчал, и тишина становилась все напряженнее. Андрей открыл рот, чтобы самому прервать молчание, – но в этот момент на него лег физически ощутимый, очень тяжелый взгляд.
– Типун тебе! – ударил я кулаком по столу. – Поминаешь еще, комсомолец! Лучше скажи, почему этот Велиар вас выбрал? Или ему Олена твоя понравилась?
– Онежане на рогах онучи сушили, – как обычно невпопад заметил белый с похмелья штабс-капитан Вершинин. – Ростовцы озеро соломой зажигали…
Костлявые пальцы дрогнули, и Глебу стало не по себе. Такую руку – да не к ночи, до утра сниться будет!