Не раз и не два он останавливался в воротах. Наяву все выглядело иначе: справа – сад, слева – улица, и в отдалении дом дядьки Петра. Нет никакой тропинки и никакого обрыва, и колокольчик в руке не звонил. Берег, видно, силы для последнего испытания.
Доцент свернул в проходной подъезд, чтобы срезать путь.
– Не знаю, Оксана, не знаю… Плохо мне, не вижу ничего. Веки… Словно железные они, не поднять. Не хотел я крови, но будто догнало что-то, поманило…
Ольга отошла на шаг, любуясь суженым. В свете полночного месяца он был невыносимо прекрасен.
– А ведь не обманул нас старый пан! Правду сказал, только хитро.
Глядит искоса, кривит ярко накрашенный рот.