Дискету с гарантией черт положил ему в карман лично. И сам же проверил, чтобы другой, подобной, Клим с собой не захватил. Предусмотрительный, вражина!
– А-а-а! – распахнулось окно, стукнула рама. – Убивают! Батюшки! Милиция!
– Но вот твои партнеры… С одним ты поссорился, и он, кажется, не прочь тобой позавтракать.
Шли молча. Прошли две улицы; у калитки Клавиного дома директор остановился и выпустил ее руку.
В субботу вокруг зоны отчуждения взялись строить новую изгородь – сплошную, бетонную, высотой метров шесть, с колючей проволокой по верхнему краю. Горожане, успев за неделю обменяться по кругу двумя сотнями сплетен («бомба», «радиация», «ртуть», «ядохимикаты», «инопланетяне», «какая-то сволочь богатая приватизировала»), пришли в новое возмущение. Перед мэрией случился пикет – уже не только старушки и шахматисты, но вся активная городская общественность. В толпе сновал Нестрибайло с диктофоном наперевес.
«А туфли под зеркалом, – подумал Кирилл тоскливо. – Как я их бросил в сумке, так и лежат…»