Журналист подобрался. На языке отца «я бы не хотел» всегда означало «категорически запрещаю и убью в случае ослушания».
Над полем послышался дружный вопль. Стены наконец-то начали сдаваться.
Впереди был безумный день, тем более безумный, что Пасха в этом году совпала с Днем Рождения Ильича, и видит бог – переругиваясь с завучем, добывая своим школьницам дополнительные красные косынки, руководя побелкой деревьев на школьном дворе, Кирилл не вспоминал ни о пропавших кроссовках, ни об импортных туфлях, доставшихся ему волей странного, довольно-таки дурацкого случая.
Ветер сушил мокрые колосья. Мать и Варька кинулись переворачивать снопы, ставить «будкой», чтобы скорее просохли. Оксанка собирала выпавшие колоски. Отец водил ладонью по несжатым стеблям, шевелил губами, пытаясь определить: можно уже косить или погодить немного?
Захар посмотрел ему в глаза – впервые с момента встречи.
Набив животы, культуртрегеры со вкусом выкурили по сигаретке.