Философ обернулся. На невозмутимом лице его спутницы неоновыми огнями горело: «Не вздумай спорить!»
Нюрка выбралась из машины, оглушительно хлопнула дверцей и решительно направилась во двор. Мимоходом глянула на часы. Без пяти двенадцать. Это хорошо.
Поглядел он вокруг – славно! После полей окровавленных, после походов бесконечных – тишь да чистота. Мебель дерева темного, шторы на высоких окнах тоже темные, лучика солнечного не пропустят. И это неплохо, глаза меньше болеть станут. Посреди – стол, всем столам стол, а на столе прибор чернильный хитрой немецкой работы.
То, что со стенами творится неладное, первым заметил Эскулап. В очередной раз промерив шагами Тупик, он коснулся рукой бетонной поверхности, неуверенно оглянулся, словно подозревая пришествие очередной галлюцинации.
Кирилл не мог спать. До утра сидел, проверял тетради.
От жаркого шепота Ольги, прозвучавшего для Глеба как землетрясение, сперва рухнули стены рассудка, а там и крыша. Бедный философ едва не схватил девушку за руку, чтобы броситься прочь: от доблестных ментов, лживого «клиента» Миши, зубастого Рекса, сволочного папоротника…