Нашу колбасу, сельскую – в городскую заместо мяса промокашку кладут.
Сжал побелевшие пальцы поручик Разумовский, прямо в конскую морду пулеметным стволом целя. От ленты огрызок остался, окружена со всех сторон тачанка, бородатые морды рядом. «Сдавайся, беляк!» – орут.
То, да не вполне. Подвела соседка, пенсионер республиканский! Справный хлопец получился, не спорю. И лет ему – мне! – как моему Мыколе, и росту его, и в плечах такой же. Даже лицо похоже. Если мельком глянуть, не отличишь.
И настала в наших Ольшанах жизнь – лучше не придумать. Товаров в магазинах, понятно, не прибавилось, и люди умнее не сделались, зато тишина вокруг такая была, что иззавидоваться можно. И людям воля – и нечисти, какая уцелела и схоронилась, тоже воля. Ведь Черт после всей кутерьмы окончательно в экзистенцию Сартрову уверовал. И в самом деле! Поди пойми, где добро, где зло. А раз так, то и делать ничего не надо. Все равно что-то да случится. Как есть случится!
Запах кофе таял в утреннем воздухе, пока не исчез совсем.
– Именно, именно! – Чашка с глухим стуком опустилась на блюдце. – Сразу видно умного человека! Не знаю, каков он будет, этот, пардон, кандидат, но ваши знания, уверен, нам оч-ч-чень пригодятся, да-с! Жалованье, конечно, поменьше, но возможна частная практика… Только, Глеб, вам ведь придется заниматься этими… Вельзевул прости, как их? ЭВМ, что ли? Ну, которые все время ломаются.