— Юрий и Сергей Григорьевы, кадеты Его Императорского… имени… третьего курса… — слезы хлынули у него из глаз, и он, не сдерживаясь, заплакал, всхлипывая и даваясь рыданиями, — что я… маме скажу?
Миновав рубку связи, Полубой подошел к каюте капитана. Дверь была закрыта. Он осторожно нажал на ручку. Внутри было темно, едва слышно шумел голографический водопад, шелестели листья, какая-то пичуга робко пробовала голос.
Модуль с ревом рвал атмосферу, за бортом крутились плазменные вихри. Полубоя вдавило в кресло, однако сильного дискомфорта он не ощутил и потому удивился, увидев на датчике, расположенном на панели управления, что перегрузка составляет 5g.
— А-а… так ты знаешь, — губы Кайсарова исказила злобная усмешка, — ты, тупое животное. Тебе не простят. Меня не простят…
Бергер уже понял, что бессонница — последствия той информации, которую ему ввел «царь». Может быть, блок-схема укладывалась слишком долго, может быть еще что, но стоило Бергеру прилечь, как подсознание услужливо повторяло факты, выводы и рекомендации, с которыми он ознакомился. Вот и сейчас сначала перед глазами всплыли обрывки информации, потом они оформились во что-то цельное, расцветились диаграммами и графиками, запестрели отчетами и докладами и Бергер уже то ли забылся в тяжелой дремоте, то ли грезил наяву…
— Ага. А разведка у тебя неплохо поставлена, если уже выяснили, кто я и откуда.