Аллфин, разумеется, крутился рядом, подавая поочередно то мыло, то мочалку. Мэй не возражал. По просьбе Сэнхана он делал вид, что страшно гневается на племянника за дерзкий побег из Галан Мая. Даже отчитал в духе Финигаса: свистящим шепотом и в крайне жестких выражениях. Где-то в душе Мэй завидовал рыжему мальчишке. Сам бы он в таком же возрасте не рискнул пойти против отца.
Даже не будучи специалистом в фортификационном деле, молодая владетельница прекрасно понимала, что стены ее родного города не выдержат и дня настоящей осады. Она дивилась лишь тому, что они еще не завалились по всему периметру на головы беспечных далаттцев.
Из Тьмы они с Итки упали в Свет. Яркий, ослепительный, белый, как снежное поле, такой же бездонный и бесконечный, как синее небо над головами беглецов.
– Тебе единому душу отдадим, всемогущий Отец! В воле твоей… и именем… не оставь без участия… и помилуй нас, грешников великих…
Голоса Высоких заполнили собой весь зал, они безумными птицами метались и бились в узкие окна, пытаясь вырваться из плена каменных стен.
Хелит не тяготилась вынужденным ожиданием, пока воины найдут подходящий брод. Наоборот, появился лишний повод спешиться, размять ноги, а заодно как следует осмотреться. На том берегу лежали пограничные земли, которые держал Рыжий Мэй. Да-да тот самый Мэйтианн’илли Отступник Мэй, имя, которое в столице предпочитали лишний раз не упоминать. Одних только перечислений его подвигов и безумств хватило бы на несколько дней. И тех и других как раз поровну, если разобраться.