Всю ночь они шли через лес без остановки. Дэй’ном-альбинос вел троицу беглецов какими-то тайными звериными тропами, старательно упреждая возможную погоню. Пришлось довольно долго бежать по берегу незамерзающего ручейка. Ноги промокли, и к рассвету Хелит вообще не чувствовала ступней.
И белокосый протянул ей тоненький ажурный венец, который на его огромной коричневой ладони смотрелся чересчур большим браслетом.
– Значит, торопиться некуда. Нам не дадут доехать до Мор-Киассы, едва станет известно о браке. Все решат – ты едешь короноваться. Сразу, не выслушав мнения Лордов, – пыталась убедить его девушка.
Бродячие перепугались не на шутку, ведь правду сказал их предводитель или нет, а дэй’ному ничего не стоит оклеветать мучителей. Мэй имел полное право заявить о нарушении закона местному владетелю, более того, он был обязан так поступить.
«Беда, дурак! Вот что случилось!» – сказал себе Мэй.
Рассказывая все это, Мэй упорно смотрел мимо собеседницы, словно за окном видел еще что-то, кроме затянутого тучами неба. Он устроился в кресле, аккуратно водрузив опухшую ногу с синюшным коленом на низкий табурет. И никому не признавался, до какой степени у него болит крестец от постоянного ерзанья на неудобном сиденье. От этого и столь мерзопакостное настроение. Он едва сдерживался, чтобы не бросить что-то тяжелое в стену, как можно ближе к Хелит.