Голубые его глаза смотрели на благодетеля, по меньшей мере, восторженно.
Хелит была такая красивая, что от волнения у Рыжего язык прилип к небу, и, вместо того чтобы позвать девушку, он мог только смотреть на нее снизу вверх. Молча и почти не дыша.
Мэй трижды вопрошал, не желает ли кто еще связать себя узами брака, затем троекратно испросил жаждущих расторгнуть супружество. Таковых не нашлось. Если кто и пользовался правом развода, то только униэн. Им всегда было проще договориться между собой о взаимном согласии на разрыв, как того требовали законы. Нэсс редко шли на такой шаг, ангай – вообще никогда. Кто же будет спрашивать согласия у бессловесной собственности мужа – у женщины?
– Хорошо, – прошептала она одними губами. – Дай мне свои руки, униэн.
Мэй изо всех сил натянул поводья. Спрыгнул из седла.
Хелит обозрела собрание и окончательно убедилась, что переоценила свои силы. Это для эр’ирринцев ее мнение что-то значило; это Мэй завел себе странную привычку прислушиваться к ее словам. А для далаттцев она – лишь дочка Оллеса, и даже не его бледная копия, а так… пустое место с толстой косой. Эти красивые, нарядно одетые мужчины и женщины, которые вдохновенно сплетничали меж собой, пришли сюда с твердым намерением пропустить все пожелания владетельницы мимо ушей, отягощенных серьгами.