– Если с ней случится что-то непоправимое, даже не по твоей вине, государь, то ты получишь гражданскую войну, – не поворачиваясь, процедил Отступник.
На Хелит голос Мэя подействовал прямо-таки убийственно. Мало того, что девчонка чуть сознание не потеряла, но и с ветки едва не сорвалась.
«Нет в тебе гибкости. Одно лишь упрямство и гордыня», – продолжал отец.
Нет ничего более тяжкого и мучительного, чем всю ночь делать вид, будто спишь, а на деле лежать с закрытыми глазами и точно знать, что равномерно вздымающаяся и опадающая грудь любимого – такая же иллюзия, а на деле он бодрствует и ждет рассвета. И очень хочет заплакать, но больше всего на свете страшится, что любимая женщина отступится от задуманного и никогда ему не простит этой слабости.
– У Альмара уже вошло в привычку предавать друзей, – прошипел Дайнар.
И развернувшись на каблуках, пошла прочь. Дэй’о, ангай и княжич заковыляли следом. Против ожидания, Аллфин не кинулся в объятия к отцу. Он не мог бросить женщину, которую отчаянно защищал, пусть и вырезанной из ветки глирна палкой. Сэнхан мог гордиться своим первенцем.