— Неправильно ты живешь, дядя Вася, — сказал Зондер вдруг.
Вернувшись с плоской бутылочкой якобы армянского коньяка — судя по цене, произведенного все же не из технарика, а из водки с чайком, но уж никак, понятно, не в Ереване — открутил пробку, присосался. Помотал головой: ну ладно, все же не технарь…
— Родителю ты уже показался во всей красе, — попыталась она бледно улыбнуться. — На всю жизнь запомнит, трусишка патологический… И вовсе я не собираюсь тебя бросать. Очень надо! Просто… Ну она, понимаешь, старой закалки. Мужчина должен быть старше… ну, максимум лет на десять. А прочие сочетания — уродливая харя проклятого капитализма.
— Пожалуй, — сказал Смолин. — Только мы не победу будем отмечать, а поговорим о довольно серьезных делах… Сейчас, подождем Извольского.
Он не был пьян, так, относительно. Выпил гораздо меньше Врубеля, благо тот и внимания не обращал на такую диспропорцию, озабоченный собственной глоткой. А сейчас душа горела. Обычно Смолин в жизни бы не опустился до того, чтобы покупать невесть что в уличном ларьке, но теперь…
Не будет преувеличением сказать, что Смолин, право слово, испытывал некое подобие оргазма: сработала ловушечка, еще как! И ведь не подкопаешься! Все именно так и было. Кто ж ему виноват, майору, что он сразу не высвистел толковых экспертов по наградам, а в самонадеянности своей решил, что дядя Вася у него и так в кармане?