Ай да Вальде, ай да сукин сын… Ну конечно же, он продумал всё. Останься саквояж свободно лежать, его вполне могло выбросить в одну из распахнутых дверей, пока броневик кувыркался и переворачивался под водой — и ищи его потом по всему дну. Товарищ Вальде поступил со своей обычной предусмотрительностью: упаковал саквояж в мешок, а мешок надежно прикрепил к стенке проволокой. Прямо-таки банковская ячейка… вот только вклад оказался не именной, а на предъявителя… ну кто ж ему тут виноват, чухонской роже…
С Врубелем произошла явственная метаморфоза: он замолчал, скорчил загадочную гримасу — но сейчас, когда он был изрядно поддавши, все попытки улыбаться тонко, загадочно, дипломатично как-то не удавались. Все лежало на поверхности и прочитывалось легко — двадцать лет друг друга знаем, чего там, вечно этот амбициозный алкаш рвался быть номером первым, персоною стать, возглавлять и рулить, значительность свою демонстрировать. Вот так, значит. Президент Шантарской гильдии антикваров господин Тарабрин. А что, звучит. Вообще-то идея не самая дурацкая, даже в той части, что предусматривает собрать все магазины в центр города…
— Достраиваетесь? — поинтересовался майор небрежно.
Синюю «шестерку» с затонированными «под уголь» стеклами он увидел издали. Другой машины на улице не имелось. Подъехав ближе, он рассмотрел совершенно невинные номера: интересно, если это менты, то как их Глыба вычислил? Чутье у него, конечно, на вечных неприятелей фантастическое, но все же?
— Ты мне еще землю есть начни, — фыркнул Смолин. — Не надо мне жутких клятв и честных пионерских. — Он заглянул в глаза собеседника и сказал проникновенно: — Ты, главное, накрепко себе вбей в голову: заложить меня, рассказать про сегодняшнее — себе дороже. Обманывать меня — себе дороже. А так ты будешь жить относительно спокойно и по-прежнему зашибать кое-какие денежки…