И все же это было полное и законченное фуфло. Ружьишки эти — и многое другое, огнестрел и холодняк — давненько уж мастерили в Испании, качественно оформляя под старину. Правда, как честные люди (хотя дело тут наверняка не в честности, а в нежелании напороться на строгие европейские законы касаемо торговли подделками под видом подлинников) изготовители эти мушкеты за антикварные и не выдавали, продавали, как искусные копии, о чем и в прилагаемых сертификатах писали. И стоили эти вещички соответственно — несоразмерно с той ценой, которую заломил Врубель. Короче говоря, нечто вроде бутафорского холодняка, которым «Каравелла» набита.
…Поскольку Глыба имел твердые инструкции хотя и торговаться в меру, как положено даже гордым морским волкам, но все же не ломаться до бесконечности, негоция завершилась быстро: уже через четверть часа Кока показался из подъезда, сияющий, словно начищенная зубной пастой серебряная ложка. Плюхнулся на сиденье рядом со Смолиным, улыбаясь мечтательно, прямо-таки одухотворенно.
— Ну ты не лезь в бутылку… Я ж тебе добра желаю.
— Он дал мне номер, я позвонил… Подъехал этот самый Грачев-Овчинников…
— Очень мило, — сказал Смолин, старательно подыскивая подходящую интонацию, и не враждебную, и достаточно твердую. — Митя, а с чего это ты стал мне проповеди читать, загадки подсовывать? Шутки шутить идиотские?