– В моём роду, – сказал он, – никогда не держали собак. На что нужны цепные рабы, когда с нами наши братья, вольные Лесные Охотники?
«Я бы понял вождя, который перед боем сбрасывает доспех, – сказал тогда Винитар. – Презирающий смерть достоин похвал. Но бросить меч? Это может означать только одно: Зоралик в случае поражения боится быть узнанным…»
Волкодав как раз опустошил свою кружку, когда появился старейшина Клещ. Подняли его, похоже, с постели. Три косы, на шо-ситайнский лад украшавшие бороду, выглядели только что наново заплетёнными, и притом впопыхах. И, ясное дело, мягкосердечия у Клеща от таких заполошных дел отнюдь не прибавилось.
Вот только, спрашивается, чего ради я туда так бегу?..
– Зелхат, – сказал он, – пишет также о том, что тогдашние шулхады ваших племён, как, впрочем, многие жившие и до них, и позже, совершили великую ошибку. Вкусив первые победы, вожди стали всё более уповать на могущество своих мечей. Задумав что-либо получить, они уже не хотели договариваться, выменивать и уступать, предпочитая брать силой. Так умножилась несправедливость, и через двести лет это привело Великий Халисун к крушению и упадку…
Мысль не ведает удержу. Волкодав немедля вообразил, как возвращается в Беловодье и этак небрежно выкладывает Эвриху толстую пачку исписанных листов: «Глянь вот. Это как я через Озёрный край путешествовал…»