— Сергей Александрович, а теперь медленно продвигайтесь вперед. Пусть успеют эвакуировать отсек.
— Около года. Обжился вроде, да кажется, скоро линять и отсюда пора наступит.
— Чего бы ни ждали — дождались, — с каким-то злорадством сказал он. — Огонь!
— Значит, решено: нагульного рысака по-русски в сметане, — усмехнулся Небогатов, — а с десертом, Федор Модестович, идите, пошепчемся.
Его величество не сделал ни одного знака, однако двери растворились и в кабинет вошли Данченко и Лиховцев.
— Кого? Риталусов? О-о, это отдельная история, — Полубой хрустнул сушкой, запил чаем, — был я тогда молодой, упертый, как барак и все мне было по плечу. Словом, дурак дураком был. На первом году службы, помню, вернулись с очередной операции, прошло все отлично, получил благодарность от командира корпуса и две недели отпуска. И поехал я к отцу с матерью на наш Луковый Камушек, чтобы полюбовались на сына-героя. Ага. Приехал, а отец кивнул этак хмуро и пошел в коровник — все простить не мог, что я с фермы ушел. Мать, конечно, слезу пустила, усадила за стол, да ей-то всего не расскажешь — спать неделю не будет. Ну и решил я друзей проведать, раз уж дома не ко двору пришелся…