– Помилуйте, да вы сами говорили всем, что прокутили тогда ровно три тысячи.
– Да что же это в самом деле такое? – воскликнул Миусов, как бы вдруг прорвавшись, – устраняется на земле государство, а церковь возводится на степень государства! Это не то что ультрамонтанство, это архиультрамонтанство! Это папе Григорию Седьмому не мерещилось!
– Ах как стыдно, барышня, ах как стыдно, это вам даже и непристойно совсем, такие слова, милая барышня.
– Ужасно я всякий стих люблю, если складно, – продолжал женский голос. – Что же вы не продолжаете?
– А про тройку-то ведь у него хорошо, это где про народы-то.
– Но сударыня, эти три тысячи, которыми вы так великодушно меня обещали ссудить…