Иван Федорович со страданием сдержал себя.
– Ты, однако же, давеча ей сказал, что она никогда тебя не любила.
– Ровно ничем, – ответил тот, – уважать меня вздумал; это лакей и хам. Передовое мясо, впрочем, когда срок наступит.
– Как? Ушла? – вскричал Митя. – Когда ушла?
Я это сейчас только пред тобой, сидя здесь, повторял…
– Как совершенно верно? – переспросил Иван Федорович, с усилием сдерживая себя и грозно сверкая глазами.