– Я был, был, я уже был… Un chevalier parfait! – и помещик пустил на воздух щелчок пальцем.
– То есть я не так выразился… про высшую ногу… но это ничего, потому что…
– А не говорил ли когда при вас… или как-нибудь мельком, или в раздражении, – хватил вдруг Николай Парфенович, – что намерен посягнуть на жизнь своего отца?
– Вот еще! Дайте ему говорить-то! Люди говорят, чего мешать? С ними весело, – огрызнулась Грушенька.
– Я бы очень вас попросил, – перебил вдруг Алеша, – дать мне какую-нибудь чистую тряпочку, чтобы завязать палец. Я очень поранил его, и он у меня мучительно теперь болит.
– Ну, ступайте, – проговорил он, махнув рукой. – Иван Федорович! – крикнул он вдруг ему вслед опять.