— Да, именно возмущён. Не могу сказать, что не знаю жизни, однако мне никогда ещё не приходилось быть в положении живого товара, и едва ли я был способен проявить любовь к моему покупателю.
Вы понимаете, конечно, что за этим наступило несколько весьма неприятных минут для господина де Кюсси. От брани надменного де Ривароля вся самоуверенность слетела с него, как осенью слетают пушинки с одуванчика. Командующий королевскими армиями кричал на губернатора Гаити, как на мальчишку. Де Кюсси, защищаясь, приводил ту самую точку зрения, которую капитан Блад так замечательно уже изложил от его имени. Однако де Ривароль угрозами и бранью заставил его замолчать.
Однако полковника, охваченного диким гневом, нелегко было успокоить.
К заходу солнца двести пятьдесят испанцев стали хозяевами Бриджтауна.
— А зачем вам это знать? Они — мои личные пленники. Это моё личное дело. Они — французы.
— А кто помолится за твою душу, когда вот этот галион возьмёт вас на абордаж?!