— Михайла, пленного допрашивать сам будешь или Алексея позовем?
Налицо — вопиющий диссонанс: текст по содержанию и исполнению соответствовал настенным надписям в общественном туалете, а обработка дощечки — хорошей мебельной мастерской.
Позаботились строители и о себе — поставили трехэтажный дом, с мастерской на первом этаже и жильем на двух верхних. На «высотном» строительстве настоял Мишка, мотивируя свое требование экономией внутренних площадей крепости. Сучок же, уже по собственной инициативе, сделал здание «двойного назначения» — после переезда артельщиков в собственные дома, в нем предполагалось устроить арсенал с шорной и обувной мастерскими.
— Ну, была такая мысль. Ты же сам как-то толковал, что благородным девицам должно владеть доступным оружием, верхом ездить, еще чего-то там. Мне-то и до сих пор сомнительно, но Анюта… Кхе! Вот, пусть и обучаются.
Что еще можно придумать? Решить со всей феодальной бескомпромиссностью династический вопрос и осесть на Погорынском воеводстве? Тихо, мирно наедать брюшко, отправлять посылочки Максиму Леонидовичу, таскать холопок в баню, тягаться с соседом из-за Воловьих лужков… М-да. Мы рождены, что б сказку сделать былью. А еще — преодолеть пространство и простор. Две такие прухи: Никифор и Нинея. Даже три! Могло же занести в тело холопа или обозника, а попал во внука сотника. Больше сорока лет жизни впереди. И все это ради тихого помещичьего существования а ля фикус в кадке? Так, ведь, не дадут! Боярин Федор прогноз выдал верный: покоя не будет.
— Что? Обгадился, родил с перепугу, уши отпали? — вызверился Мишка. — Чего ты мямлишь?