— С чьих слов я «пою»? А кто в Ратном такие слова знать может? Или мы с тобой не в глухом селе, а в Киеве или, даже, в Царьграде? Некому здесь меня такому учить и, тем более, некому под тебя копать, да и незачем. Думаю, что ты и сам это все прекрасно понимаешь.
Лекарка подозрительно оглядела присутствующих и неожиданно подчинилась деду.
— Лес заготовим, под навесами выдержим, все, как надо будет.
— Не знаю, Мирон не объяснял, а может, и сам не знает.
— А что дальше? — Кузька снова полез в подсумок за орехами. Вот семь с половиной десятков лесовиков, а вот полтора десятка купчишек. Всего получается сто тридцать два человека. Мало нас. Остальные либо уйдут, либо чужие.
Дядя и племянник глянули друг на друга и, рассмеявшись, звякнули кубками. Мишка понял, что Никифор, наконец-то, принял его таким, каков он есть. Это, конечно же, не исключало дальнейших попыток материного брата проникнуть в мишкину тайну, однако общаться теперь с Никифором можно было с гораздо меньшим напряжением, чем раньше. В конце концов, торговые партнеры у такого купца, каким был Никифор, случались самые, мягко говоря, разнообразные. Одним больше, одним меньше…