– Левий Матвей? – хриплым голосом спросил больной и закрыл глаза.
– Ну, хорошо. Если хочешь это держать в тайне, держи. К делу это прямого отношения не имеет. Так ты утверждаешь, что не призывал разрушить... или поджечь, или каким-либо иным способом уничтожить храм?
– Банга, Банга, – слабо крикнул прокуратор.
– Да, я хотел спросить, – тетка не говорила, где свои прячет? – осведомился конферансье, любезно предлагая Канавкину папиросу и зажженную спичку. Тот, закуривая, усмехнулся как-то тоскливо.
Дунчиль отступил на шаг, и лицо его покрылось бледностью. Зал замер.
– Вообразите, приятно ли будет первосвященнику в праздничную ночь получить подобный подарок?