— Нет, поступим по-другому. — Мишка двумя вертикальными линиями разделил чертеж крепости на три части. — Что такое «равелин» знаете?
Артемий снова замолчал, растерянно оглянулся и неожиданно ткнул указательным пальцем в сторону Роськи.
— Управишься, Илья Фомич! — чуть ли не причитал в ответ Мишка. — Обычаи, от пращуров заповеданные, ты знаешь, времена старинные помнишь…
Логики в Роськиных словах не было ни на грош — то «деваться некуда», то «душой приняли», но Мишке логика и не требовалась.
— А что? Может быть! — Сразу же оживился Стерв. — Ночь, дождь, ветер! Идут по земле Великой волхвы, для того, чтобы ей навредить… Дозорных на привычных местах не нашли, ничего непонятно. Жуть! И вдруг: бух, трах! Одного колодой в овраг сшибает, другого из самострела, третий орет, бревном придавленный… Тут, не то что мешок, портки оставишь!
— Ну, во-первых, я из Ростова, а не из Суздаля. Во-вторых семья у меня уже в Турове. А в-третьих… чего ты хочешь-то? Тут уж, куда не кинь, везде клин. Для изгоев легкой судьбы не бывает. Самое лучшее, если в холопы угодят, но могут разбойникам попасться или зверью. Могут просто с голоду помереть или от болезни, но это долго, раньше до них кто-нибудь добраться успеет. Совесть тебя мучает? Ну, возьми их к себе в крепость! Только тогда каждый день жди: либо нож в спину, либо яд в еду. Я их судьбу менять не предлагал, я предлагал на их беде нажиться.