Алексей, как взрослому, протянул Мишке руку для рукопожатия.
Да! Во время этой чехарды на Киевском столе, там успел недолго посидеть Юрий Долгорукий, даже, кажется, дважды. Ну и что мне это дает? Когда я еще был ТАМ, праздновали восьмисотпятидесятилетие Москвы. В каком году? Кажется в 1997, значит Москву основали в 1147. Будем считать, что так. Значит, осталось двадцать два года. Возраст городов у нас считается не от действительного основания, а от первого упоминания в документах. Где-то я читал, что Москва упомянута, как раз, в письме самого Долгорукого: кого-то он в гости приглашал… даже текст, вроде бы помню: „Приди ко мне на Москву“.
— Что же с тобой приключилось-то, Лешенька?
— Боль, Минь, разная бывает, настоящей, самой страшной ни ты, ни твои ребята еще и не чувствовали. И больные тоже разные бывают. Ребята твои мне легко поддались, а для взрослого мужа я не лекарка, а девчонка сопливая, он мне не верит, а значит и наговору моему не поддастся.
«Что за привычка у него? Все либо в бороде, либо в затылке чешут, а он спину скребет».
Мишка глотнул травяного настоя и откинулся на подушку.