— Ты пей, Мишаня, пей, рыбкой, вон, закуси…
— Вот что, Репейка, справишь по мне тризну, тогда и о покое думать будешь! Мне еще твои охи слушать… Других дел нет. Молодых бы постыдился!
— Кхе… Всё, не всё, а половину точно. Девы наши тоже… — Дед совершенно неожиданно ухмыльнулся и блудливо подмигнул Листвяне. — Анька с Машкой удумали — в новых нарядах по селу прогулялись, так все девки, что на выданье, прямо гадюками на них шипели. Кхе… Аж посмотреть приятно было, но разговоров пошло… Не приведи господь! Так что, можешь смело еще сколько-нибудь пальцев загнуть — ночная кукушка, как говорится, дневную перекукует.
— Во! — обрадовался Прошка. — Зверем его зовут! — Потом поскреб в затылке и добавил: — Или просто нравится ему это слово. В общем, Минь, зови его Зверем, не ошибешься. И вот еще, что. Я тебе одну хитрость покажу, он молодой, ему должно понравиться.
И всё. Рухнуло висящее в воздухе напряжение, всем стало понятно, что именно этот вопрос и надо было задать, но никто из мужчин не решался этого сделать. Все взгляды обратились на Алексея, и только Лавр, громко рыгнув, оперся спиной на стену и блаженно закрыл глаза.
— Михайла! Михайла! Уснул, что ли? Поди сюда, объясни-ка нам, что это за штука такая?