После короткого щелчка глаза Эттора постепенно прояснились и Рей, четко выговаривая слова, начал допрос.
Взвыли серводвигатели, приводя в движение трап и остекление люка, и, стуча по лесенке ботинками на жесткой подошве, на траву поляны сошел человечек, не похожий ни на злого колдуна – любителя расчлененки, ни на «карающего меча небес». Просто человечек. Встретишься с таким, а после ни за что не вспомнишь ни лица, ни моторики тела, только и будет воспоминаний, что ботинки.
– Так себе. – Адъютант слегка поморщился и прибавил громкости, пытаясь перекричать шум драки. – Давно, когда праздник был студенческим, было по-настоящему хорошо. А потом за него взялись телепродюсеры… – Он немного помолчал, словно отдавая последние почести покойному, и продолжил: – Иерарх Храма Утренней Зари настаивает на посещении рассветной мессы.
«Высокий, физически сильный, беловолосый красавец… даже ушки заостренные. Ну эльф в натуре. Только этот явно из Нольдоров, если дедушка Толкиен ничего не перепутал».
– Наверное, – не стал спорить я. – Но слуги, рабы и прочие халдеи мне не нужны. И если ты что-нибудь для меня делаешь, то я воспринимаю это только как дружескую услугу. В свою очередь надеюсь, и ты ко мне обратишься, когда подобная услуга понадобится тебе. Хотя я и не понимаю, какую услугу я могу оказать такому существу, как ты.
Крутанувшись с колена вбок, я четыре раза нажимаю курок, а автомат производит четыре коротких хлопка, опрокидывая тела на каменистую осыпь.