— Хм, — откашлялся Александр Григорьевич, чувствуя, что ему перестает нравиться роль сыщика, но тем не менее пытаясь взять бодрый тон. — Однако ж не всё в жизни так ужасно. У вас, наверное, имеется какой-нибудь друг, который хотя бы отчасти скрашивает неудовольствия, сопряженные, то есть проистекающие…
К сему условию отставной поручик Федор Михайлов Достоевский руку приложил.
— Туда… нельзя… опасно! — задыхаясь, пробормотал Фандорин. — Вызывайте милицию! Нет, ОМОН! Нет, спецназ!
— Тогда будьте здесь и держите оружие наготове. Если выйдет, стреляйте своими резиновыми пулями. Сразу и без разговоров. За последствия я отвечаю. Единственное — отнесите мою ассистентку внутрь. У нее сотрясение мозга. Как раз по профилю вашей клиники.
— Нет. Потому что сказано «не убий». Николас на бегу оглянулся и увидел, что жуткий человек не врет.
Морщина перерезала чистый лоб. И Николасу стало жалко этого калеку с его вывернутыми набекрень мозгами. Представить только: время идет, меняется жизнь, взрослеют или стареют окружающие, а ты от них отстаешь, и с каждым годом всё больше. Твои ровесники оторвались вперед, ты остался один в глухой чаще. Как это, наверное, горько и обидно. Поневоле начнешь всех ненавидеть. Можно не сомневаться, что врачи признают этого преступника психически больным и без усилий Аркадия Сергеевича.