— Нынче настали сложные времена, уважаемый Эвер. Но умный человек всегда найдет иные возможности для совершенствования, — тут купец хитро прищурился, — каковая мысль, как я думаю, будет не менее справедлива и в отношении вас.
— Ты прав, Франк, вот только моя главная битва, — он вздохнул, — еще впереди. И если я ЕЕ проиграю, ЭТА не будет иметь ровно никакого значения. — С этими словами он повернулся и пошел в палатку, оставив мгновенно протрезвевшего Франка любоваться закатом. Все было верно. Его битва была впереди, и победа в ней, в отличие от прошедшей битвы, зависела только от одного человека. Этим человеком был он сам.
— Каждый из нас, тех, кто стоит на высшей ступени власти, считает, что именно он знает, как лучше обустроить мир. А где удобнее воплощать в жизнь свои мечты, как не в обновленном мире, который являет собой, по существу, чистый лист, готовый принять все, что ты на нем ни написал бы. И обещает просто божественную власть любому, кто окажется на вершине. Власть, подобную власти Творца.
— Вот дерьмо, — выругался Слуй, — где локоть? А запястье почему расслаблено? Хочешь опять получить прикладом по челюсти? Да чтоб тебя, запястье закрепи, говорю!
— Он сказал, что тогда не убил вас, потому что почувствовал, что вы обречены. Вы живы, пока жив он, и, пока сохраняется эта зависимость, никто не сможет вас утопить, но как только он умрет… — Она помолчала. — Когда тонет корабль, места в лодках никогда не хватает на всех. Неужели вы думаете, что ОНИ возьмут вас с собой, когда начнет тонуть весь этот мир?
— Если вздумает орать — придушите. Больно, но не насмерть Мне с ним предстоит долгий разговор. — Он повернулся и, тяжело ступая, двинулся в сторону угловой башни, где располагался кабинет Яга и все помещения, необходимые для его работы.