— Очень хорошо. Значит, по нему меня не смогут опознать в городе?
Прав, не прав… чудны дела твои, Отец Небесный!
А потом дэвицы, дружно вторя Нахид своими рыданиями, устремились прочь. Сейчас они больше всего походили на толпу насмерть обиженных детей, которых ни с того ни с сего наказал и прогнал сердитый отец.
Или это не чай? — впрочем, юноше уже было почти все равно.
— Вот здесь, мой шах, — Гургин остановился напротив грота, потолок которого украшали, сочась влагой, сосульки сталактитов. — Верно, Худайбег?
Обманывая сам себя — я все равно обманываюсь сам.