— Мой шах, — бормочет старый хирбед, бледнея лицом. — Мой… шах…
— Ушли… — выдавил Абу-т-Тайиб; и тут до него дошло, что это значит.
Шкурами выстлана былая синева, блеск глаз неудачников.
— Чего ты человека гонишь, Низам? Видно же: не вор, не разбойник! Споет нам, чтоб работалось веселее, а от твоей шурпы не убудет!
— Удача, мой шах, — скупая улыбка мага похожа на милостыню скряги. — Этот Ал-Ребат — не в скале. Вот он, перед нами.
Голова жениха летит под копыта жеребца, на котором восседает жаба.