Во всяком случае, Худайбег с Нахид наверняка пройдут.
Сбоку топтался молоденький монашек-служка.
«Да за кого она меня держит, эта гордячка?!» Однако вслух юноша ничего не сказал: пререкаться с женщиной, пусть даже трижды «небоглазой» — ниже достоинства наследника шахского рода!
— Это она, — с мертвым спокойствием, почти отрешенно, бросил Дэв.
Рыболов долго глядел ему вслед. Очень долго, пока фигура певца не растворилась во мгле. Но и после Монсур еще с полчаса продолжал сидеть в лодке — оглядывался, прислушивался.
Это была жизнь с чужого плеча; это вновь был подарок, искушение, милостыня…