Вскоре досужие мысли улетучились сами собой, а жеребец араба и тонконогая Наама сшиблись, стараясь вцепиться друг другу в шею.
Утба криво усмехнулся, вызывающе подбоченясь в седле — дескать, нам — хургам хоть в Верхнюю Степь, хоть в Нижнюю Крепь, все едино!.. а Гургин промолчал. Магу тоже не нравилось ущелье, до ломоты в костях, до душевной дрожи; но он, как и шах, понимал — другого пути все равно нет.
— Отчего умер Кей-Кобад, мой предшественник?
Волоски на знаменитой бородавке мага воинственно топорщились.
— Вот, — Безымянный махнул вяленой плетью. — Вот баранинка.
Та, за которой шах-побратим пошел в Мазандеран.