И шах вернулся к себе, но спокойно поразмыслить ему не дали.
Сам поэт тогда еще не верил ни в какие венцы, кроме венца сумасшествия на головах спутников. Он просто ехал рядом с ними, рассчитывая облобызать всю троицу, едва они доберутся до торговых дорог — и никогда больше не встречаться с удивительной компанией.
Слуги застыли с раскрытыми ртами, не понимая, что происходит, и что им теперь делать.
— А, мало ли что дураки вспоминают! — небрежно отмахнулся чернявый Марцелл. — Не лез бы твой родитель меня перепивать, глядишь, и по сей день небо коптил бы помаленьку… На все воля Всевышнего! А вот когда впереди человека в таверну входит золотой баран, сияя, как начищенный сапог — это что-нибудь, да значит?!
Вечером посыльный ускакал в город с приказом: «Без главного советника не возвращаться!»
— И все поголовно притворялись, что не узнают меня?!