Девочка пряталась в своем убежище еще долго, с судорожно бьющимся сердцем, время от времени поглаживая рукоятки ножей Бао-Гунь, семейной реликвии, подарка прабабушки, с которым она не расставалась почти никогда. Это успокаивало. Ножи уютно грелись на груди, дремля в пазах кожаной перевязи, надежно прикрытые накинутой сверху шалью — тоже прабабушкиной…
Предложение было принято единогласно — в смысле, что прозвучал всего один голос.
Семейный вазирг сообщал, что проверка связей стрелявшего ничего не дала. От него не тянулось никаких нитей. Убийца был чист, как младенец, едва появившийся на свет, но вместо первого крика открывший огонь из автоматической винтовки «бастард».
Обманный пинок ногой в пах — так и знал, что шагнешь назад, сволочь! — левой ладонью в лицо, и еще раз с левой, туда же, чтоб ослеп на время… вот они, пальцы блокирующей руки — мосластые, растопыренные, хватай — не хочу!
«Поплохело герою», — с сочувствием и легкой брезгливостью подумал Карен.
— Ах ты, чаушиный помет! Р-резать, тр-ребуху пороть…