У Равиля ар-Рави была проблема: его двоюродный брат слишком полюбил тыкать себе иглой шприца в разные части тела, вместо того чтобы уделять внимание делам семьи: врачи оказались бессильны, убеждения — тщетны, а отрезать брата от источников зелья не мог даже Равиль. Особенно если учесть, что… хотя, пожалуй, не стоит учитывать личные обстоятельства семьи ар-Рави.
Пыльный и ободранный Руинтан, прихрамывая, бежал следом, постепенно отставая и ругаясь на ходу самыми черными словами…
Чей это голос? Чей?! Глуховатый, с еле заметной хрипотцой, совершенно чужой голос… Кто-то вошел в учительскую?
По этой… э-э… даме было очевидно, что встречают действительно по одежке. Тем более что внешность самой дамы была в некотором роде — никакой. Миловидная, но не красавица, стройная, но без изюминки; возраст средний, особых примет нет, в другом месте — человек-невидимка.
Или на бодрячка доктора, когда ты проведываешь умирающего деда в доме для престарелых.
Спустя мгновение в кустах по ту сторону колодца негромко прошуршало; камешек удачно прогулялся в сплетении веток, и ночной гость вздрогнул, выпрямился, силуэт его на миг размазался призрачным пятном… и два шороха, два острых, как ножи, шуршания прорезали кустарник.