Огромный мушериф колеблется. Он понимает, что женщина права, но у него явно есть и какие-то свои соображения.
Неужели всех их преследовал один и тот же кошмар?!
Кизиловая кора подбрасывает еще один клочок памяти: недавний, совсем недавний, и от свежести этого воспоминания меня обдает ледяным ветром, словно пылающий горн матери-кузницы Нюринги остыл давным-давно.
Огненные сполохи гуляют по клинку эспадона, и кажется: раненый меч залит кровью.
Девочка скоренько прошмыгнула мимо гургасаров — снайперы так и не шевельнулись, грея щеками ложи винтовок, и Карен мимоходом позавидовал выучке «волчьих детей», — после чего приблизилась к машине хайль-баши.
Огромный клуб дыма, выпущенный Равилем, должен был подтвердить истинность этого утверждения.