Еще минуту назад его здесь не было — не иначе, выпал у госпожи Коушут или надима Исфизара, когда те торопливо двигались прочь от грозной комнаты «Ар-хаким».
Сунджан, тоже вся в черном, не плакала, но красные круги вокруг блестящих глаз девочки говорили сами за себя. Оказавшийся рядом Валих Али-бей по-взрослому слегка сжал ее ладонь, и девочка благодарно кивнула: мол, спасибо, Валих, со мной все в порядке.
— Кто ранил? — почти трезвым голосом интересуется надим Исфизар, бултыхая остатки спирта в своей пробирке.
И то пришлось как следует затянуть пояса.
Она могла часами стоять, вглядываясь в потускневшее лезвие, местами выступавшее из-под мертвой коросты ржавчины, в остатки затейливого узора на растрескавшихся накладках рукояти; иногда меч представлялся ей умирающим старцем, заживо погребенным в склепе, парализованным бойцом, который никак не может умереть по-настоящему.
Вирус-мутант суицидальных наклонностей? Любой ученый-психолог или врач-психиатр поднял бы его на смех за подобное предположение, но с некоторого времени доктору Кадалю очень редкие вещи могли бы показаться невероятными.