Он сделал паузу, чтобы справиться с обуревавшими его чувствами. Кто-то из наших, воспользовавшись наступившей тишиной, спросил: «Но зачем Калибану понадобилось одних доводить до самоубийства, а других убивать, да еще так жестоко?»
Кожаный человек вылез из своего уродливого аппарата, поднялся по ступенькам крыльца и позвонил.
– Молчи. Это ничего еще не значит. Спросим Ликантропа.
– Будешь вся синяя, с вывалившимся языком. Хороша избранница!
Шла одна по бесприютному бульвару. Ветер швырял в лицо сорванные листья и мелкий сор. Ах, как ликовала, как неистово радовалась ночь тому, что ее полку прибыло, что падение из света в тьму свершилось!
Дож небрежно показал на свой испанский берет и средневековый кинжал.