– Это мы решим после. Главное, что у нас появился хоть какой-то план действий. Ники, ты его тоже одобряешь?
– Ну что, Зюкин? – прищурился он. – Решили все-таки рассказать, что такое затевает ваш приятель?
– Я не очень поняла вашу аллегорию об обрушившейся башне, но мне кажется, Эраст, вы очень верно подметили главную особенность натуры Линда, – согласно закивала Эмилия. – Он именно поэт зла. И ненависти. Этот человек полон ненависти, он буквально ею сочится. Если б вы только слышали, как он произносит ваше имя! Я уверена, что сведение счётов с вами для него значит ничуть не меньше, чем этот злосчастный бриллиант. Кстати, я правильно поняла смысл выкриков доктора? Камень остался у вас?
За воротами сей последний сел на извозчика и покатил в сторону Калужской площади. Когда Карр садился в коляску, пола плаща откинулась, и в луче заходящего солнца блеснуло что-то яркое, переливчатое, похожее на подол парчового или атласного платья.
Фандорин, казалось, был удовлетворён ответом и ни о чем больше не спрашивал.
– Франков? – заинтересованно спросил Георгий Александрович.