К моменту, когда к нам троим присоединилась мадемуазель со своим грозным суком, всё уже было кончено.
Мой отец Степан Филимонович, а перед ним его отец Филимон Емельянович в семнадцать лет были повенчаны с девушками из таких же дворцовых семей, а в восемнадцать уже произвели на свет своих старших сыновей. Оба прожили со своими супругами дай Бог всякому, в уважении и любви. А на мне счастливая планида нашего рода дала сбой, споткнулась. Выродились Зюкины, потому что мне досталась душа вялая и к любви не способная.
Мы поползли на противоположную сторону крыши, где, распластавшись на животе, лежал Фандорин.
– Это мы решим после. Главное, что у нас появился хоть какой-то план действий. Ники, ты его тоже одобряешь?
– Ну что, Зюкин? – прищурился он. – Решили все-таки рассказать, что такое затевает ваш приятель?
– Я не очень поняла вашу аллегорию об обрушившейся башне, но мне кажется, Эраст, вы очень верно подметили главную особенность натуры Линда, – согласно закивала Эмилия. – Он именно поэт зла. И ненависти. Этот человек полон ненависти, он буквально ею сочится. Если б вы только слышали, как он произносит ваше имя! Я уверена, что сведение счётов с вами для него значит ничуть не меньше, чем этот злосчастный бриллиант. Кстати, я правильно поняла смысл выкриков доктора? Камень остался у вас?